Таджикистан запускает инициативу по реинтеграции осужденных экстремистов в общество

Власти Таджикистана внедрили поддерживаемую правительством программу, призванную помочь реинтегрировать лиц, осужденных за экстремизм и терроризм, обратно в мирную гражданскую жизнь.

Инициатива, которая продлится с 2025 по 2029 год, направлена на снижение вероятности повторного вовлечения в радикальные движения и поддержку возвращения этих лиц в общество, сообщает Centr.Asia со ссылкой на зарубежные СМИ.

Новая государственная инициатива: цели и бюджет

Согласно официальным документам, планируется, что программа получит финансирование в размере 38,5 миллионов таджикских сомони (приблизительно 3,6 миллиона долларов). Почти половина средств поступит из государственного бюджета, а остальная часть будет предоставлена за счет международных грантов и внебюджетных источников.

Инициатива включает в себя комплекс мер: физическую и психологическую реабилитацию, профессиональное обучение, поддержку в трудоустройстве, а также вовлечение в патриотические и культурные мероприятия. Эти компоненты предназначены для оказания помощи бывшим заключенным в адаптации к жизни за пределами исправительных учреждений. После освобождения участники будут находиться под пристальным наблюдением, чтобы предотвратить любое возвращение к экстремистским идеологиям.

Внедрением и надзором будут руководить местные органы власти и специализированные учреждения при Министерстве юстиции, которому поручено регулярно представлять правительству отчеты о проделанной работе.

Понимание путей радикализации

Движущие силы радикализации в Центральной Азии сложны и многогранны. Рустам Азизи, специалист по противодействию насильственному экстремизму, сказал агентству «Азия-Плюс», что экономические трудности сами по себе не объясняют, почему некоторых людей тянет к экстремистским группировкам, таким как ИГИЛ, «Ансарулла» или «Талибан».

“Экономические трудности автоматически не приводят к радикализации, возможны и другие негативные последствия, такие как преступность или социальная изоляция”, — пояснил Азизи. ”Более того, реальные случаи показывают, что не все новобранцы происходят из бедных семей».

По словам Азизи, миграция, хотя и часто обсуждается как фактор риска, напрямую не вызывает радикализации. Скорее, это может создать среду, в которой отдельные лица будут более подвержены усилиям по набору персонала, особенно среди молодежи в возрасте от 18 до 26 лет. Азизи выделяет три основные категории лиц, наиболее подверженных радикализации:

1. Кризис идентичности: Часто эти люди из светских, модернизированных семей или семей со смешанным происхождением обращаются к религии как к способу обрести принадлежность, цель или самоценность. Часто недавно принявшие ислам или новообращенные мусульмане могут выражать такие чувства, как: “Может быть, я и не хороший таджик, но я очень хороший мусульманин”.

2. Лица с криминальными наклонностями: Для этой группы террористические организации предлагают платформу для продолжения незаконной деятельности под прикрытием религиозной борьбы. Примечательными примерами являются Абу Халид Кулоби (Нусрат Назаров) и Абу Усама Нораки (Тоджиддин Назаров), оба из которых были вовлечены в незаконный оборот наркотиков до вступления в ИГИЛ.

3. Маргинализированные граждане: Представляя самую многочисленную группу, эти люди часто приезжают из отдаленных районов и имеют ограниченный доступ к образованию и экономическим возможностям. Не имея формального религиозного образования, они особенно восприимчивы к упрощенным, бинарным религиозным представлениям — таким, как мусульмане против неверных, халяль против харама, джихад против мученичества — и особенно уязвимы для вербовки.

Именно на эту демографическую группу в первую очередь нацелена новая правительственная программа с акцентом на профилактику, просвещение и структурированную поддержку после лишения свободы. Власти полагают, что эти усилия будут способствовать национальной стабильности и помогут обуздать угрозу, исходящую от радикальных движений.